Собственно говоря, что-то подобное турецким событиям он и ожидал, но не думал, что это произойдет так быстро и близко. И тем более в подобных масштабах. Можно было только поразиться идиотизму европейских властей, наложивших такую кучу дерьма прямо у своего порога. Болгария, Греция, Румыния и Италия, не говоря уже о Сирии, Израиле и Южном Кавказе попадали в ряды первых кандидатов на роль будущих жертв. Протяженная, практически неохраняемая береговая линия делала их потенциальной и весьма легкой добычей, по крайней мере, европейцев. Израильтяне и сирийцы, пожалуй, отобьются. И тем и другим не привыкать жить фактически в осаде, под постоянной угрозой войны. Особенно евреям. Грузинам тоже особо напрягаться не стоит. Не то что бы они были хорошие вояки, скорее как все. Абхазия с Осетией здесь не показатель. Им будет проще по двум причинам: во-первых, по большому счету, кроме скота и женских побрякушек там и брать нечего. А во-вторых, зимой снег на перевалах надежно закроет сухопутную границу. А вот перспективы Греции и Болгарии, на взгляд Матвея были очень мрачными. Сотни греческих островков не в силах прикрыть никакая армия. А сухопутную границу с Болгарией могла спасти только сплошная линия укреплений, наподобие пресловутой линии Мажино или какой-нибудь Андрианов вал. Теперь Болгарии потребуется очень много шустрых землекопов, с мрачным юмором подумал Матвей.
Касательно Крыма, выводы Матвея тоже не радовали. Теперь у него не оставалось времени на подготовку Крыма к заварухе, которую он ожидал несколько позднее. Вооруженные силы на сегодня представляли собой полуфабрикат. Сейчас они состояли из двух рот охраны АЭС и находящейся в процессе формирования бригады морской пехоты. Еще были менты. Во всем Крыму, считая подразделение ОМОНа, их наберется пару тысяч. ВМС насчитывали старенький сторожевик и десяток новых патрульных катеров. На аэродроме под Симферополем имелась вертолетная эскадрилья насчитывающая восемь МИ-17 и четыре МИ-24. Программу подготовки населения только начали разворачивать. Штат инструкторов не укомплектован даже наполовину. Первые занятия только начинались. В общем, дело — дрянь.
С точки зрения обороны, ситуация была хуже не придумаешь. Значительная часть крымских населенных пунктов сосредоточена на практически неохраняемом и весьма протяженном побережье. Почти все оно было в пределах досягаемости ночного морского перехода от турецких берегов. Так что его фантазии о турецкой лайбе неизбежно станут реальностью в ближайшее время. И что тут прикажешь делать? Как десятком вертолетов и кораблей и несколькими батальонами необстрелянных солдат прикрыть почти тысячекилометровое побережье?
Тут было о чем подумать.
— Ну что молчишь, крымский воевода? Как отбиваться будем?
Семен молча и сосредоточенно тушил в пепельнице сигарету. Курил он редко. Матвей молча смотрел, как Бобков сперва аккуратно прижал огонек к стеклянному донышку, потом стараясь не нарушить геометрии окурка начал потихоньку утрамбовывать кончик сигареты, добиваясь, что бы он превратился в идеальный белый цилиндр, окаймленный траурным, темно-серым ободком. Закончив процедуру, Бобков осторожно положил его на блюдце и, смотря в сторону моря, спросил:
— Смотря по тому, что ты хочешь получить в итоге. Можно всех свезти в города и засесть там, как при осаде. Можно сходить на поклон к Гордиевскому, чтоб дал людей и технику. Валерий Палыч не откажет… Много чего можно…
Матвей вторично, за это утро поежился, представив обнесенный «колючкой» и крепостными валами Севастополь, вооруженное ополчение, толпы беженцев, плачущих детей и испуганных женщин. Брр…
Вариант второй — пойти на поклон к командующему. Это означало расписаться в собственном бессилии. Поиграли мальчики в политику на полянке, а как запахло жареным, сразу к мамке, «под крыло».
Нет. Впрягся — тяни. Матвей всегда знал, что руководитель отвечает за всех. Но последние годы, он привык к мысли, что в основном это означает ответственность за благосостояние людей и их будущее. Оказывается, кроме благосостояния, иногда приходится отвечать и за выживание. В буквальном смысле. Не за то, как люди будут жить. А за то, останутся ли они вообще, живы. И кто именно. Нет, он понимал все это и раньше, но это понимание всегда находилось где-то с краю. Понимать это — одно, осознать — иное. В это утро Матвей осознал. И глубоко задумался.
Семен молча ждал. Две войны — хорошая школа жизни. Такой выбор там проходили многие. И он, и остальные. Кто-то неосознанно, почти мгновенно. Кто-то, когда давала шанс ситуация, медленно и обдуманно, как сейчас. Молодые, зеленые сержанты и лейтенанты, опытные полковники и майоры, впервые поставленные лицом к лицу с необходимостью взять на себя ответственность за решение и немедленно ответить за него, зачастую по полной, вплоть до чужой и своей гибели, либо ломались, либо становились теми, кого требовала ситуация.
Матвей закончил размышлять.
— Значит так, Бобков, про осажденный Севастополь — забудь. Наших моряков, с базы, позовем только если с того берега приплывет целый флот.
Раздашь населению оружие. Автоматы, пулеметы, если кто умеет. Поставь отставников комендантами, чтобы обучили с какого конца заряжать и куда целиться. Пусть организуют местных в отряды. Организуй быстрое оповещение и группы быстрого реагирования из числа своих. Набирай еще народ, чтоб по весне у нас была полностью обученная бригада. А через неделю, твои вертушки, по сигналу через 20 минут должны быть в любой точке побережья, в полной готовности снести все чужое под корень. Бери любые сейнеры, вооружай, переоборудуй, рыбаков мобилизуй. Организуй патрулирование и досмотр подозрительных судов на самых опасных направлениях. С оружием и техникой я вопрос решу, как только до Москвы доберусь, а пока вскрывай все наши склады и используй их. С администрациями на местах сам все решишь. И налаживай связи и агентуру на том берегу. Махновская вольница там долго не продлится, сами начнут сколачиваться в крупные банды, а мне понадобятся подходы к ним.
Я сейчас вылетаю в Москву, вернусь через два-три дня. Ты свой фронт работ знаешь. Все, давай, работай.
Семен поднялся, хлопнул по плечу Матвея и, на ходу доставая телефон, направился к своей машине.
Глава 5. Москва. Осень 201Х
Самолет на подлете к Москве несколько раз тряхнуло. Матвей окончательно выпал из полудремы и без особого любопытства глянул в иллюминатор. Крылья вроде на месте. Ничего, кроме них и светло-серой мути облаков он не обнаружил.
Мелодично звякнула система оповещения, и приятный голос стюардессы попросил пристегнуться, в связи с тем, что «наш самолет вошел в зону турбулентности». Красивая девочка, лет девятнадцати, сидевшая справа, испуганно затрепетала ресницами и сделала попытку прижаться. Если Матвею не изменяла память, это была уже четвертая попытка, с начала полета. Матвей искоса взглянул на нее, пытаясь понять, узнала ли она его или это просто желание познакомиться с парнем, предпочитавшим бизнес-класс. Как и она.